Отто Шмидт. Гибель «Челюскина»

В экспедицию на корабле «Челюскин» отправлялись, словно на увеселительную прогулку. Но эта прогулка обернулась трехмесячной робинзонадой среди бескрайнего ледяного поля.

«Челюскин» дрейфовал во льдах несколько месяцев. Катастрофа произошла тогда, когда до чистой воды оставалось уже совсем небольшое расстояние.

ЖИЗНЬ НА ЛЬДИНЕ

Страшный грохот заставил весь экипаж «Че­люскина» выбежать из кают. Эту минуту они помнили до конца своих дней: на ле­вый борт судна наступала гигантская ледя­ная гора. Корабль был обречен — это было ясно каждому. Вопрос был только в том, когда имен­но он пойдет ко дну. Это могло произойти как через пятнадцать минут, так и через несколь­ко часов. Команда бросилась разгружать суд­но. Все понимали: их дальнейшая судьба зави­сит от того, сколько продовольствия, топлива, одежды и строительных материалов они успе­ют спасти. Работа продолжалась практичес­ки до последнего — нос «Челюскина» уже поч­ти ушел под воду, когда начальник экспедиции Отто Юльевич Шмидт отдал приказ: «Всем не­медленно оставить судно». Дальше все было как во сне: вот радист Эрнст Кренкель рубит прово­да передатчика (отсоединять их не было време­ни), вот с высоко задравшейся кормы прыгает сам Шмидт, вот, неловко поскользнувшись, па­дает завхоз Боря Могилевич, а еще секунду спус­тя над ним и «Челюскиным» смыкается лед. Все было кончено. Вскоре Кренкель уже отбивал ра­диограмму: «13 февраля в 15 часов 30 минут в 155 милях от мыса Северный и в 144 милях от мыса Уэллен «Челюскин» затонул, раздавлен­ный сжатием льдов».

Экипаж

«Челюскин» отправился в плавание 2 августа 1933 года. Экспедиция должна была пройти Се­верным морским путем от Мурманска до Вла­дивостока. По дороге корабль планировал зай­ти на остров Врангеля, чтобы забросить туда группу полярников-зимовщиков. Всего на суд­не оказалось 104 человека — матросы, науч­ные работники, рабочие, летчики (на борту «Че­люскина» имелся маленький гидроплан) и даже журналисты. Самой маленькой пассажирке ед­ва исполнился годик: полярник Петр Буйко, на­значенный начальником станции на острове Врангеля, взял с собой жену и дочку. Всего через несколько часов после того, как корабль вышел из мурманского порта, в трюме обнаружили еще и «зайца» — бредившего Севером парнишку по имени Алексей. Его мечтам об участии в экспе­диции не суждено было сбыться, на первом же встречном судне неудавшегося путешественни­ка отправили домой. Впрочем, на «Челюскине» остался еще один «безбилетный пассажир». О нем до по­ры до времени знали только двое: геодезист Василий Васи­льев и его жена. Дело было в том, что Дора Васильева жда­ла ребенка. Устраиваясь в штат экспедиции, Васильев об этом умолчал. Брать с собой жен полярникам не возбраня­лось, но беременность могла сорвать все планы.

С самого утра в лагере кипела работа, печки-«буржуйки» делали из пустых бочек, лед под лагерем мог треснуть в любую минуту, женщин и детей эвакуировали первыми.

Девочка появилась на свет спустя два месяца. Вмес­то загса ее появление на свет зарегистрировали в судовом журнале. Сделанная капитаном запись гласила: «31 ав­густа. 5 час. 30 м. у супругов Васильевых родился ребе­нок, девочка. Счислимая широта 75°46’51” сев., долгота 9Г06’ вост., глубина моря 52 метра». Имя малышке выби­рали всем экипажем. После долгих споров решение было принято: раз корабль плывет по Карскому морю, то и на­звать новорожденную надо Кариной. Так «челюскинцев» стало 105.

ЧЕРЕЗ НЕСКОЛЬКО ЧАСОВ после того, как «Челюскин» вышел из мурманского порта, в трюме обнаружили «зайца» — бредившего Севером парнишку по имени Алексей.

После катастрофы

На льду их снова оказалось 104, и благодаря железной дис­циплине, которую умело поддерживал среди своих под­чиненных Шмидт, Могилевич так и остался единственной жертвой трагедии «Челюскина». Первым делом Шмидт осадил бывалых полярников, которые начали поговари­вать о том, что самый простой путь к спасению — это от­правиться по льдам в пеший поход к побережью. В самом деле, такой вариант казался заманчивым, ведь до бере­га здесь было всего 150 мор­ских миль, то есть чуть меньше трехсот километ­ров. Но среди состава эк­спедиции были не только опытные путешественни­ки. Рисковать было нельзя, и Шмидт принял реше­ние: все остаются на месте и ждут, пока с Большой зем­ли придет помощь. «Если кто-либо самовольно покинет лагерь, учтите, я лично буду стрелять!» — предупредил всех начальник экспедиции.

Сколько времени займет подготовка спасательной эк­спедиции, было неизвестно, так что челюскинцам при­шлось всерьез взяться за налаживание быта. Палаток на всех не хватало, так что из спасенных с корабля строи­тельных досок построили жилой барак. Рядом с ним пос­тавили камбуз с самодельной печкой из двух бочек и мед­ного котла. С помощью этого устройства, которое в лагере называли «союзом суповарки и водогрейки», кок «Челюс­кина» ухитрялся даже печь хлеб.

ЭВАКУАЦИЮ ЖЕНЩИН И ДЕТЕЙ провели вовремя — на следующий день произошло очередное сжатие льдов. Трещина, образовавшаяся прямо под бараком, разорвала его пополам.

Упадочнические настроения во время зимовок возни­кают в основном от безделья — это Шмидт понимал пре­красно. Поэтому он старался спланировать день так, что­бы у челюскинцев не было ни одной свободной минуты. Самыми первыми — в шесть часов утра — вставали радис­ты. Чуть позже наступало время общего подъема. Сразу после пробуждения надо было браться за работу. Ученые продолжали научные наблюдения (в лагере развернули метеостанцию), радисты поддерживали постоянную связь с Большой землей, а журналисты (при помощи практи­чески всех участников экспедиции) выпускали стенную газету с гордым названием «Не сдадимся». Еще надо бы­ло строить аэродром — помощи ожидали с воздуха. Для этого требовалась гладкая площадка размером примерно 150 на 600 метров. Такие площадки находили, расчища­ли, потом происходила подвижка льдов, на месте гладкой посадочной полосы оказывалась вздыбленная каша, и на­до было немедленно искать и расчищать новую площад­ку. Каждый день дежурная команда челюскинцев отправ­лялась на текущий «аэродром», чтобы поддерживать его в рабочем состоянии. Лагерь должен был быть готов при­нять спасительные самолеты в любой момент.

В полдень садились за обед, он, как правило, состо­ял из одного блюда. Кроме этого каждому полагался су­хой паек на день: сгущенное молоко, консервы, чай, сахар и 150 граммов галет.

Гибель «Челюскина» сделала Отто Шмидта едва ли не самым известным человеком в СССР.

В свободное время челюскинцы катались на лыжах, иг­рали в футбол, домино и преферанс, читали вслух. В ла­гере было четыре книги, каждую из которых все они, ка­жется, выучили наизусть: томик поэм Пушкина, «Пан» Гамсуна, третий том шолоховского «Тихого Дона» и «Песнь о Гайавате» Лонгфелло. Любители пения собрали хор. Участник экспедиции, художник Федор Решетников вспо­минал: «Утром иногда встанешь и слышишь: «Не спи, вста­вай, кудрявая…» Лицо все в инее, но народ быстро под­бодрится, встанет, завтракает и идет на работу». Помимо собственного пения слушали Жозефину Бейкер и Марлен Дитрих — одному из участников экспедиции удалось спас­ти свой заграничный пате­фон и две пластинки (за это он, кстати, получил суро­вый выговор по партийной линии — прежде всего на­до было спасать имущест­во экспедиции, а не личные вещи).

Каждый вечер в бараке проходили общие собрания. Шмидт рассказывал о том, что делают на Большой зем­ле для их спасения, пере­давал свежие новости. Потом обсуждались каждодневные дела лагеря. После того как с заботами было покончено, начиналось время учебы. Ежедневно Шмидт читал своим подчиненным лекции на самые разные темы, от диалекти­ческого материализма до океанологии.

Спасение

То событие, ради которого день за днем, снова и снова сре­ди льдов расчищали аэродром, произошло пятого мар­та. С базы в Уэллене была получена срочная радиограм­ма: в лагерь челюскинцев летит Ляпидевский на самолете АНТ-4. Список тех, кого отправят на Большую землю в пер­вую очередь, в лагере подготовили уже давно, так что лиш­них волнений по этому поводу не было. Ихтиолог Анна Сушкина вспоминала: «Мы возили снег для обкладки ба­рака, когда прибежали с криком: — Женщины, на аэро­дром, самолет вылетел полчаса назад! Кто назначен на аэ­родром, собирайтесь! Мигом побросали работу. Сборов немного, все вещи уже на аэродроме. Сбросила спецовку, переобулась. Дорожка твердая, утоптанная. Она уже под­ходила к концу, оставалось пройти меньше километра.

Но вдруг передние резко останавливаются, бегут в сторо­ну, растерянно глядя кругом. Подбегаем — и что же? Доро­гу нам преградило большое разводье метров 20-25 в шири ну и несколько километров в длину! Ни перейти, ни обойти — а самолет уже над нашими головами… Лихо­радочно ищем способы пе­реправы. Нашли шлюпку- ледянку, мигом устроили плавучий мост, перебра­лись на тот берег и побежа­ли к аэродрому. Передали на самолет детишек, ма­тери начали карабкаться за ними… Но вот разместились.

Во внутреннюю кабинку поместили детей, матерей и более слабых; четверо, в том числе и я, поместились в открытых люках хвоста машины. Мы сидели спиной к движению, иначе можно было отморозить лицо, ветер прохватывал меховую шкуру, как какое-нибудь летнее пальтишко».

Эвакуацию женщин и детей провели вовремя — на сле­дующий день произошло очередное сжатие льдов. Тре­щина, образовавшаяся прямо под бараком, разорвала его пополам. Ситуация становилась критической, но челюс­кинцы продолжали терпеливо ждать. 17 марта из Николаевска-на-Амуре на помощь челюскинцам вылетели три самолета. За их штурвалами сидели В.Л. Галышев, М.В. Водопьянов и И.В Доронин. 21 марта стартовал каманинский отряд — Н.П. Ка­манин, B.C. Молоков, Б.А. Пивенштейн, Б.В. Бастанжиев, И.М. Демиров.

28 марта с Аляски вылете­ли М.Т. Слепнев и С.А. Ле­ваневский. Но добраться до Уэллена удалось не всем. Из-за сильного снегопада разбил свой самолет Лева­невский, потерпели аварии Бастанжиев, Галышев и Демиров. Только седьмого апре­ля в небе над лагерем снова появились самолеты. Их бы­ло три: «Флейстер» Слепнева, Р-5 Каманина и Р-5 Моло­кова. Эта троица и спасла всех оставшихся челюскинцев. Чтобы не терять времени, пассажиров сажали даже в пара­шютные контейнеры, расположенные под крыльями само­летов. Начальник экспедиции собирался покинуть льдину последним, но в итоге его, заболевшего тяжелым двусто­ронним воспалением легких, вывезли 11 апреля. Впрочем, он совсем ненадолго опередил своих товарищей: уже через два дня спасательная операция была, наконец, закончена. Челюскинцев и освободивших их из ледяного плена лет­чиков ждала триумфальная встреча в Москве, всемирная слава, высокие награды и воспоминания о пережитом.

До Москвы челюскинцы добрались только 19 июня 1934 года. Встречать героев – полярников на улицы столицы вышли сотни тысяч людей.